Неточные совпадения
«И разве не то же делают все теории философские, путем мысли странным, несвойственным
человеку,
приводя его
к знанию того, что он давно знает и так верно знает, что без того и жить бы не мог? Разве не видно ясно в развитии теории каждого философа, что он вперед знает так же несомненно, как и мужик Федор, и ничуть не яснее его главный смысл жизни и только сомнительным умственным путем хочет вернуться
к тому, что всем известно?»
Левин видел, что так и не найдет он связи жизни этого
человека с его мыслями. Очевидно, ему совершенно было всё равно,
к чему
приведет его рассуждение; ему нужен был только процесс рассуждения. И ему неприятно было, когда процесс рассуждения заводил его в тупой переулок. Этого только он не любил и избегал, переводя разговор на что-нибудь приятно-веселое.
Он спешил не потому, что боялся опоздать, — опоздать он не боялся, ибо председатель был
человек знакомый и мог продлить и укоротить по его желанию присутствие, подобно древнему Зевесу Гомера, длившему дни и насылавшему быстрые ночи, когда нужно было прекратить брань любезных ему героев или дать им средство додраться, но он сам в себе чувствовал желание скорее как можно
привести дела
к концу; до тех пор ему казалось все неспокойно и неловко; все-таки приходила мысль: что души не совсем настоящие и что в подобных случаях такую обузу всегда нужно поскорее с плеч.
Но не слышал никто из них, какие «наши» вошли в город, что
привезли с собою и каких связали запорожцев. Полный не на земле вкушаемых чувств, Андрий поцеловал в сии благовонные уста, прильнувшие
к щеке его, и небезответны были благовонные уста. Они отозвались тем же, и в сем обоюднослиянном поцелуе ощутилось то, что один только раз в жизни дается чувствовать
человеку.
—
К добру эта привычка не
приведет меня. Я уже
человек скомпрометированный, — высказал несколько неосторожных замечаний по поводу намерения Столыпина арестовать рабочих — депутатов Думы. В нашем министерстве искали, как бы придать беззаконию окраску законности. Получил внушение с предупреждением.
Это изречение дальнозорко предусматривает возможность бытия
людей, одетых исключительно ловко и парадно подобранными словами, что
приводит их все-таки только
к созданию своей системы фраз, не далее.
— Читали, батенька? Боголепова-то ухлопал какой-то юнец. Вот
к чему
привело нас правительство! Бездарнейшие
люди. Хотите кофе? Наливайте сами.
«И лжемыслие, яко бы возлюбив
человека господь бог возлюбил также и рождение и плоть его, господь наш есть дух и не вмещает любви
к плоти, а отметает плоть. Какие можем
привести доказательства сего? Первое: плоть наша грязна и пакостна, подвержена болезням, смерти и тлению…»
Он стал перечислять боевые выступления рабочих в провинции, факты террора, схватки с черной сотней, взрывы аграрного движения; он говорил обо всем этом, как бы напоминая себе самому, и тихонько постукивал кулаком по столу, ставя точки. Самгин хотел спросить:
к чему
приведет все это? Но вдруг с полной ясностью почувствовал, что спросил бы равнодушно, только по обязанности здравомыслящего
человека. Каких-либо иных оснований для этого вопроса он не находил в себе.
Клим не поверил. Но когда горели дома на окраине города и Томилин
привел Клима смотреть на пожар, мальчик повторил свой вопрос. В густой толпе зрителей никто не хотел качать воду, полицейские выхватывали из толпы за шиворот
людей, бедно одетых, и кулаками гнали их
к машинам.
Какое мщение? Бежать
к бабушке, схватить ее и
привести сюда, с толпой
людей, с фонарями, осветить позор и сказать: «Вот змея, которую вы двадцать три года грели на груди!..»
Мы разрешения не требовали, но
к нам явилась третья партия японцев,
человек восемь кроме гребцов, и
привезла «разрешение» идти и на второй рейд.
Даже на тюремном дворе был свежий, живительный воздух полей, принесенный ветром в город. Но в коридоре был удручающий тифозный воздух, пропитанный запахом испражнений, дегтя и гнили, который тотчас же
приводил в уныние и грусть всякого вновь приходившего
человека. Это испытала на себе, несмотря на привычку
к дурному воздуху, пришедшая со двора надзирательница. Она вдруг, входя в коридор, почувствовала усталость, и ей захотелось спать.
То же, что труд его в суде, состоящий в том, чтобы
приводить людей к присяге над Евангелием, в котором прямо запрещена присяга, был труд нехороший, никогда не приходило ему в голову, и он не только не тяготился этим, но любил это привычное занятие, часто при этом знакомясь с хорошими господами.
В то время как ее
привели к дверям, с поезда железной дороги
привели человек сто арестантов.
— Дюфар-француз, может слыхали. Он в большом театре на ахтерок парики делает. Дело хорошее, ну и нажился. У нашей барышни купил всё имение. Теперь он нами владеет. Как хочет, так и ездит на нас. Спасибо, сам
человек хороший. Только жена у него из русских, — такая-то собака, что не
приведи Бог. Грабит народ. Беда. Ну, вот и тюрьма. Вам куда,
к подъезду? Не пущают, я чай.
В окружном же суде он служил со времени открытия судов и очень гордился тем, что он
привел к присяге несколько десятков тысяч
человек, и что в своих преклонных годах он продолжал трудиться на благо церкви, отечества и семьи, которой он оставит, кроме дома, капитал не менее тридцати тысяч в процентных бумагах.
Без существования внутреннего духовного ядра и творческих процессов, в нем происходящих, никакой новый социальный строй не
приведет к новому
человеку.
Так на войне, слишком жалея
людей, можно
привести к тому, что погибнет еще большее количество
людей.
Требования, которые составит России мировая война, должны
привести к радикальному изменению сознания русского
человека и направления его воли.
Признание высшим благом счастья, благополучия, безболезненного состояния
людей, прямых интересов данного поколения должно
привести к застою,
к боязни творческого движения и истории.
Марксизм верил, что можно до конца рационализировать общественную жизнь и
привести ее
к внешнему совершенству, не считаясь ни с теми энергиями, которые есть в бесконечном мире над
человеком и вокруг него.
Никакое изменение и усовершенствование обезьяны не может
привести к человеку.
Я много раз уже писал о двойственности гуманизма, об его внутренней диалектике, которая
приводит к отрицанию
человека.
Лишь утверждение народного, имманентно-человеческого характера государства должно
привести к тому высшему сознанию, что государство — в
человеке и каждый
человек за него ответственен.
Только новое сознание в христианстве, только понимание его как религии не только личного, но и социального и космического преображения, т. е. усиление в христианском сознании мессианства и пророчества, может
привести к разрешению мучительной проблемы отношений
человека и общества.
Правда, пожалуй, и то, что это испытанное и уже тысячелетнее орудие для нравственного перерождения
человека от рабства
к свободе и
к нравственному совершенствованию может обратиться в обоюдоострое орудие, так что иного, пожалуй,
приведет вместо смирения и окончательного самообладания, напротив,
к самой сатанинской гордости, то есть
к цепям, а не
к свободе.
С перевала тропа
привела прямо
к той фанзе, где оставались
люди и лошади. Казаки соскучились и были чрезвычайно рады нашему возвращению. За это время они убили изюбра и наловили много рыбы.
— Оно очень прозаично, m-r Бьюмонт, но меня
привела к нему жизнь. Мне кажется, дело, которым я занимаюсь, слишком одностороннее дело, и та сторона, на которую обращено оно, не первая сторона, на которую должны быть обращены заботы
людей, желающих принести пользу народу. Я думаю так: дайте
людям хлеб, читать они выучатся и сами. Начинать надобно с хлеба, иначе мы попусту истратим время.
Вся ваша прежняя жизнь
привела вас
к заключению, что
люди делятся на два разряда — дураков и плутов: «кто не дурак, тот плут, непременно плут, думали вы, а не плутом может быть только дурак».
На сей раз он
привел меня в большой кабинет; там, за огромным столом, на больших покойных креслах сидел толстый, высокий румяный господин — из тех, которым всегда бывает жарко, с белыми, откормленными, но рыхлыми мясами, с толстыми, но тщательно выхоленными руками, с шейным платком, сведенным на минимум, с бесцветными глазами, с жовиальным [Здесь: благодушным (от фр. jovial).] выражением, которое обыкновенно принадлежит
людям, совершенно потонувшим в любви
к своему благосостоянию и которые могут подняться холодно и без больших усилий до чрезвычайных злодейств.
И как, должно быть, щемящи, велики нужды, которые
привели их
к начальнику тайной полиции; вероятно, предварительно были исчерпаны все законные пути, — а
человек этот отделывается общими местами, и, по всей вероятности, какой-нибудь столоначальник положит какое-нибудь решение, чтобы сдать дело в какую-нибудь другую канцелярию.
— Гаврило Семеныч! — вскрикнул я и бросился его обнимать. Это был первый
человек из наших, из прежней жизни, которого я встретил после тюрьмы и ссылки. Я не мог насмотреться на умного старика и наговориться с ним. Он был для меня представителем близости
к Москве,
к дому,
к друзьям, он три дня тому назад всех видел, ото всех
привез поклоны… Стало, не так-то далеко!
Это
приводило меня
к отрицанию обетов, как противных свободе
человека, обетов брачных, обетов монашеских, присяг и прочих.
Один путь восхождения
приводит к тому, что
человек делается «первым».
Дешерт стал одеваться, крича, что он умрет в дороге, но не останется ни минуты в доме, где смеются над умирающим родственником. Вскоре лошади Дешерта были поданы
к крыльцу, и он, обвязанный и закутанный, ни с кем не прощаясь, уселся в бричку и уехал. Весь дом точно посветлел. На кухне говорили вечером, каково-то у такого пана «
людям», и
приводили примеры панского бесчеловечья…
— Ну, ну, ладно! — оборвала ее Анфуса Гавриловна. — Девицы, вы приоденьтесь
к обеду-то. Не то штоб уж совсем на отличку, а как порядок требовает. Ты, Харитинушка, барежево платье одень, а ты, Серафимушка, шелковое, канаусовое, которое тебе отец из Ирбитской ярманки
привез… Ох, Аграфена, сняла ты с меня голову!.. Ну, надо ли было дурище наваливаться на такого
человека, а?.. Растерзать тебя мало…
— Как же вы могли позволить, батюшка, чтобы Полуянов
привез покойницу
к вам на погреб? — допрашивал защищающий Полуянова адвокат. — Ведь в своем селе вы большая сила, первый
человек.
Учение Вл. Соловьева о богочеловечестве, доведенное до конца, должно бы
привести к активной, а не пассивной эсхатологии,
к сознанию творческого призвания
человека в конце истории, которое только и сделает возможным наступление конца мира и второе пришествие Христа.
Как я говорил уже, есть внутренняя экзистенциальная диалектика, в силу которой гуманизм переходит в антигуманизм, самоутверждение
человека приводит к отрицанию
человека.
По моему мнению, опасно ошибаются те государственные деятели и вожди, которые полагают, что образ мыслей
людей (т. е. их философия) является чем-то незначительным и что наука, лишенная милосердия, не
приводит к появлению правительства, лишенного милосердия — гибельного и для того, кто правит, и для тех, которыми правят…
Правда — социальная, раскрытие возможности братства
людей и народов, преодоление классов; ложь же — в духовных основах, которые
приводят к процессу дегуманизации,
к отрицанию ценности
человека,
к сужению человеческого сознания, которое было уже в русском нигилизме.
Это
привело, в конце концов,
к «лишним
людям»,
к бесприютному скитальцу Рудину и
к Обломову.
Неполнота христианского религиозного сознания, неспособность его победить мир
привели к страданиям нового
человека, новым страданиям, неведомым старине.
Ложное учение средневекового католичества о
человеке, лжерелигиозное принижение человеческой личности
привели к протесту, относительная правота которого несомненна.
Безрелигиозное сознание мысленно исправляет дело Божье и хвастает, что могло бы лучше сделать, что Богу следовало бы насильственно создать космос, сотворить
людей неспособными
к злу, сразу
привести бытие в то совершенное состояние, при котором не было бы страдания и смерти, а
людей привлекало бы лишь добро.
Гуманизм
привел к Декларации прав
человека и гражданина и
к Великой французской революции.
Жажда искупления необходима для спасения, так как
человеку есть что искупать; но гипноз искупления есть один из соблазнов; гипноз этот
приводит к обожествлению страдания, а не освобождению от страдания.
Преступления почти у всех ужасно неинтересны, ординарны, по крайней мере со стороны внешней занимательности, и я нарочно
привел выше Рассказ Егора, чтобы читатель мог судить о бесцветности и бедности содержания сотни рассказов, автобиографий и анекдотов, какие мне приходилось слышать от арестантов и
людей, близких
к каторге.
Человек, потерпевший от собственного злостного банкротства, не находит в этом обстоятельстве другого нравственного урока, кроме сентенции, что «не нужно гнаться за большим, чтобы своего не потерять!» И через минуту
к этой сентенции он прибавляет сожаление, что не умел ловко обделать дельце,
приводит пословицу: «Сама себя раба бьет, коль не чисто жнет».